СКАЗКИ

Сказка про Нечто

(орфография и пунктуация автора сохранена)

Жило было на свете Нечто. Оно тихонько жило на глубине души. И, в общем-то, никому не мешало. Однажды в душу зашло Чувство. Это было давно. Чувство Нечту понравилось. Нечто очень дорожило Чувством, боялось его потерять. Даже дверь на ключ закрывать начало. Они подолгу бродили по закоулкам души, разговаривали ни о чем, мечтали. По вечерам они вместе разводили костер, чтобы согреть душу. Нечто привыкло к Чувству и ему казалось, что Чувство останется с ним навсегда. Чувство, собственно, так и обещало. Оно было такое романтическое. Но однажды Чувство пропало. Нечто искало его везде. Долго искало. Но потом в одном из уголков души нашло прорубленную топором дырку. Чувство просто сбежало, оставив огромную дырку. Нечто во всем винило себя. Нечто слишком верило Чувству, чтобы обижаться. В память о Чувстве осталась одна дыра в душе. Она не заделывалась ничем. И ночами через нее залетал Холодный и Злой Ветер. Тогда душа сжималась и леденела. Потом в душу пытались заглянуть еще другие чувства. Но Нечто их не пускало, каждый раз выгоняя веником через дырку. Мало по малу чувства и вовсе перестали заходить. Но однажды в душу постучалось совсем странное Чувство. Сначала Нечто не открывало. Чувство не полезло в дырку, как это делали предыдущие, а осталось сидеть у дверей. Весь вечер Нечто бродило по душе. Ночью улеглось спать, на всякий случай положив веник рядом с кроватью. Прогонять никого не пришлось. Наутро заглянув в замочную скважину Нечто убедилось, что Странное Чувство по-прежнему сидит возле двери. Нечто начало нервничать, понимая, что нельзя прогнать того, кто еще не зашел. Прошел еще день. Смятению Нечто не было предела. Оно поняло, что до смерти хочет пустить Странное Чувство. И до смерти боится это сделать. Нечту было страшно. Оно боялось, что Странное Чувство сбежит, как и первое. Тогда в душе появится вторая дыра. И будет сквозняк.

Так проходили дни. Нечто привыкло к Странному Чувству у Двери. И однажды, по хорошему настроению впустило-таки Странное Чувство. Вечером они разожгли костер и впервые за столько лет отогрели душу по-настоящему. - Ты уйдешь? - не выдержав спросило Нечто. - Нет, - ответило Странное Чувство, - я не уйду. Но при условии, что ты не будешь меня удерживать и не будешь запирать дверь на замок. - Я не буду запирать дверь, - согласилось Нечто, - но ты ведь можешь убежать через старую дырку. И Нечто рассказало Странному Чувству свою историю. - Я не бегаю через старые дырки, - улыбнулось Странное Чувство, - я другое чувство.

Нечто ему не поверило. Но пригласило на прогулку по душе. - А где твоя старая дыра? - полюбопытствовало Странное Чувство. - Ну вот, -горько усмехнулось Нечто. Но место, где располагалась дырка, показать согласилось. И они пошли запутанными тропками. Дыры на месте не было. Нечто слышало как ругается злой холодный ветер с внешней стороны души стороны.

Нечто посмотрело на Странное Чувство и сказало только, что не будет запирать дверь.

Катя

БАБЛОЯHЦ

СКАЗКА

(опубликовано в самиздатовском журнале "Русло" 1989г.)

Весна была, как потаскуха, оборванная, пья­ная и грязная. Солнце одним косым лучом выглядывало

из-за туч. И эта самая жалкая полоска света будила разнообразные мысли и желания. Сердце то рвалось- вверх, то падало вниз живота. Хотелось на улицу: шлепать по лужам, вдыхать воздух, чистый и влажный. Дома было невыносимо. К тому же, Алена ждала телефонного звонка. От кого? Да бог его знает, от кого угодно. От Саши или от Коли, Андрея или Олега. Должен же был кто-нибудь из них ее вспомнить? Между тем, звонили одни родственники и знакомые родителей. Как это было мерзко и скучно!

Вот ударить бы по телефону со всей дури и разбить его. И он бы лежал на столе распластан­ный и жалкий. Нет, телефон ни при чем. Просто гадко на душе. Хоть в окно бросайся. Пятый этаж. Точно разбилась бы. А если - нет? Калека на всю жизнь.

Алена посмотрела на себя в зеркало. Краси-и-и-вая. Жалко. Ну просто очень красивая. А вот счастья нет.

Что нужда для него, для этого счастья, когда тебе семнадцать лет?

Если бы волшебник обещал исполнить три желания, она бы попросила здоровья, хорошего мужа и хорошо учиться. Нет, слишком просто. Здоровья себе и всем родным, хорошего и обес­печенного мужа, поступить в институт, закон­чить его и получше устроиться на работу... Или нет... Можно и учиться неважно и не рабо­тать при обеспеченном муже... Тогда, может быть, петь? Лучше всех на, свете? А зачем за­гадывать мужа? Муж и так будет... Или быть самой красивой? И не стареть всю жизнь?..

Нет... Волшебник - это слишком сложно. Вот бывают же просто совпадения в жизни? Вот идет она, например, по улице, а на встречу - краси­вый молодой человек. Подходит он и говорит: "Девушка, вы мне снились, выходите за меня замуж!.." И она соглашается, наобум берет и выхолит...

К Алене подошла собака. Ах ты, Рой, бесстыжий! Опять кушать просишь! А вдруг собаки -это послании с других планет? И когда Земля будет погибать, много-много собак прилетят нас спасать. И на той, собачьей, планете Рой будет нашим хозяином. И будет водить ее, Алену, на поводке. И будет кормить ее по расписанию. Только уtpom и вечером. И Алена будет сильно - сильно хотеть конфету, a Рой не даст. Она представила, как сильно ей будет хотеться конфетки,. что аж слюна во рту появилась... Бедный Рой, на тебе печенье. Собака замечательная...

- Алена, пойди с Роем погулять!

Это мама.

И Алена с Роем вышли на мокрую улицу. И пошли по ней далеко.

Сзади послышались шаги. Алену догонял какой-то не знакомый молодой человек:

- Девушка, постойте! Вы мне снитесь каждую ночь. Вы - судьба моя! Выходите за меня замуж!

Рой внимательно слушал, склонив голову на­бок и высунув язык.

Алена испугалась и побежала быстро-быстро. Молодой человек остался под дождем.

Рой ничего не понял, и, кроме того, он не любил бегать. И был страшно недоволен.

• Что случилось?- спросила мама, увидев испуганную Алену.

• Ты представляешь, ко мне на улице пристал какой-то сумасшедший: ты, говорит, мне снишься. Выходи, говорит, за меня замуж!

• Вот ужас! - испугалась мама.- Развелось хулиганья!

А когда ложились спать, Рой вошел в Аленину комнату помотал головой и фыркнул: «Дур-р-р-рочка»..

• Что ты сказал, Рой? - Алена подскочила с кровати.

Но Рой молчал. Он больше хотхотел или но мог говорить.

Молчала ночь за окном. Молчали звезды. И добрый волшебник уже давно ушел.

СКАЗКА ПРО ДУРУ

Жила была на свете дура. Не так, чтобы совсем, но близко к этому. Она была смешная-пресмешная. И наивная. Воспитывали ее так, чтобы вставать, когда гимн звучит и не бросать бумажки на улице. В детстве она хотела быть как Гуля Королева. А когда выросла, начиталась Некрасова и решила, что по духу она ни дать ни взять - декабристка. Жена декабриста. И вышла замуж. Ее мужа все не любили А она любила. Может быть, именно поэтому. Все говорили, что он плохой, а она, что хороший. Такая дура была добрая.

А оказалось все не так. Она-то была жена. А он-то не декабрист. Она обиделась и перестала

быть женой. Немножко поплакала и успокоилась.

Поскучала недолго и опять влюбилась. Тот был некрасивый, а этот - красивый. М строгий. Как мужчине и положено. А потом он куда-то пропал. Дура его ждала. Она ведь честная была дура.

Однажды шел волшебник и встретил ее. Дура ему все рассказала. Волшебник ее пожалел и дал немножко ума. И ушел.

Когда тот второй, вернулся, Дура ему и говорит: ”Иди отсюда. я уже не та дура.”. Тот, второй, постоял немного и ушел. А Дура осталась. И не знает, что теперь с тем умом, что волшебник подарил, делать. И таскать за собой тяжело, и бросить жалко. Другой бы человек употребил с пользой, а дура - что с нее возьмешь... Так и живет.

Озеро

И шла Судьба босиком по кромочке льда глубокого озера. Не то, чтобы она хотела помереть. Она просто хотела по-настоящему жить.

Чтобы можно было щупать ветер рукой, гулять по волнам босыми ногами. Говорить правду, не пряча глаза, песни петь, запивая вином. Чтобы с дорогими душе людьми можно было быть рядом. Чтобы сердце не екало от дурных предчувствий. Чтобы иметь силу охранить всех любимх от болезней и напастей. Чтобы время, просыпаясь сквозь пальцы, не натирало мозоли.

Для этого нужно было пройти по кромочке льда. Босиком.

Судьба решилась на этот путь не первой. Желающих много было. Да где они? Глубокое озеро. Да и мороз сильный.

Вспоминала Судьба всех людей, которые решились, да не дошли. Все они хотели того же, что она. Все они знали,“Зачем“ идут.

И пошла Судьба. Мороз пальцы обжигал и колол в щиколотки. И шла Судьба. И трещал тонкий ледок.

И не выдержало ледяное покрывало. И провалилась Судьба в Холод. И метнулась мысль, обнажаясь.

И явила мысль Судьбе другой вопрос. “К кому, идешь ты, Судьба?” И была правда в том вопросе, и в том ответе.

И очутилась Судьба на льду глубокого озера. Крепок был лед.

И дошла Судьба к к тому, кто ее ждал.

Может, к молодому юноше, может, к мудрому старцу, может, к какому другому человеку с ласковыми руками, может, к самой себе.

“Зачем” люди идут по кромочке льда - ясно всем. Но любое “зачем” бессмысленно, если нет “ к кому”.

Эту истину за стаканчиком заката рассказало мне старое Озеро.

10:02AM - Старые фотографии

Старые фотографии были как ушедште минуты. Эти минуты никто не прогонял. Они ушли сами,

Видимо, так было надо.

Она каждый раз удивлялась, что в памяти хранится совсем не то, что на фотографиях.

Вот она смеется. А на самом деле, ей безумно плохо. Она помнит.

Вот ее обнимает один субъект. А она думает совсем о другом. Которого “субъектом” и называть-то грех.

Вот она с бокалом шампанского. Хотя по жизни пьет водку.

Вот она чего-то режет на салат. Вот все за столом. Вот она произносит тост. Она не помнит какой. Да и , какая, впрочем, разница.

Вот ее муж. На море. В плавках. В горах. У водопада. У достопримечательностей.

Вот она на работе. Бегом. У окна. За столом. С телефонной трубкой. На подоконнике. На фоне холста.

Вот родственники. Которые ей не нужны ни по жизни, ни в фото. Вот их свадьбы. Вот свадьбы их детей. Вот их внуки.

Фотографии нельзя выбрасывать. Так говорит ее мама.

Мама с замком на голове, совсем молодая, после конкурса причесок. Мама с рыдающим младшим братом. Мама в саду с тяпкой.

Папа маленький, жутко похожий на нее саму в шапке ушанке. Папа после бани прыгающий в прорубь. Папа на какой-то официальной фотографии с совершенно жутким выражением лица.

Фотографии врут. Они способны запечатлеть миг, секунду. Но они никогда не гарантируют, что в эту секунду происходило то, что запечатлено.

На твоем лбу не написано, о чем ты думаешь улыбаясь.

Может быть в этом заключается ИСКУССТВО фотографии.

Monday, September 12, 2005

4:59PM - Ростовский климат

Она думала, что Осень - навсегда.

Весенние почки хочется целовать, осенние листья - нет. Они красивы какой-то неплотской, отстраненной “от” , до эстетики, красотой.

Весна осенью? Безумие - ростовский климат.

И когда погружаешься в Осень - не замечашеь. И становишься красивым желтым листом с красными прожилкаами. Впереди - даже нет полета.

Поскольку знаешь - уже упал. Или знаешь, что упадешь. И осознание неизбежности падения убивает предчувствие, равно как и он сам, полет.

Может быть, Она родилась заведомо глупой, но верововала в то, что сумеет научиться лететь.Равно веровала и в то, что после Осени может запросто наступить Весна.

И она пришла. Весна. Чтобы жить-быть вечно. Вечность повенчала их по своим законам.

И Они жили долго и счастливо и умерли в один день.

P.S. Возможно, Он слишком быстро водил машину.

12:13PM - Про то, как бывает

Жил был на свете король. И было у него вполне приличное королевство со всеми удобствами. И все остальное у него было. Как и положено королям.

И считал он себя вполне благополучным и, даже, счастливым.

Но однажды по дороге его судьбы шла Она. Он даже значения не придал той встрече. Была и была. Мало ли на свете встреч.

Собственно и Она второй раз пошла той же дорогой скорее из любопытства, чем от желания встречи.

Так сотоялось второе свиданье.

Она подумала, что он весьма красив и усмотрела, что где-то в душе совсем одинок. Он подумал, что у нее сказочно-зовущие глаза и что она весьма умна.

Потом они встречались не раз. Им было интересно и хорошо вместе.

Потом они начали привыкать друг к другу.

Потом ждать встреч и отправлять почтовых голубей.

Потом они стали друг другу необходимы.

И только потом поняли, что не имеют право быть вместе. На то было много причин. Все и не перечислишь. Просто у каждого из них было свое прошлое. И каждое из прошлых диктовало и определяло настоящее.

Прошлое, ведь, нельзя снять и как грязную рубашку бросить в стирку.

Они это понимали. И тащили за собой воз грехов. Не плачась и не требуя друг от друга ни-че-го.

Они думали, что все само собой образуется. А оно никак не образовывалось.

Однажды он подумал, что у нее такие глаза, что в них можно заблудиться. Он попробовал это сделать. И все получилось. Время и пространство распахнули двери бесконечности. И Они исчезли.

Чтобы не растраивать никого, их тени остались в том мире, из которого сами они, их души ушли.

Вы спросите, где мораль? А нет ее, когда...

Thursday, September 8, 2005

Работа и волк

Однажды сидела Работа и скучала. Никому она была не нужна. И подумала Работа, что слишком уж она плоха. От этой невостребованности стало по-настоящему Плохо. Подошла к зеркалу. Всмотрелась внимательно. Не уродлива. Не грязна. Не королевна, конечно. Но зато характер хороший. Не богата, правда. Но и не бедствует. Да раньше, такой, как она, любой был бы рад. А теперь – нет. И что, так коротать весь свой век? В одиночестве?

Всплакнулось. Позвонили в дверь. Открыла. На пороге стоял молодой парень.

- Здравствуйте, - обрадовалась Работа, - Вы ко мне? Я заждалась. Проходите!

Но парень проходить не стал.

- Я здесь постою, - говорит – А ты мне рассказывай, что можешь мне дать?

- Я? - растерялась Работа, - Я много чего дать могу. Уверенность, значимость, благополучие…

- Короче, - перебил парень, - Денег сколько?

Работа опешила. Она хотела, чтобы ее любили, ценили.

- Вы же меня почти не знаете… - пролепетала.

- И не хочу, - сказал парень, хлопнул дверью и ушел.

И заплакала Работа в голос. Потому что парень-то такой не первый был.

Пошла в гости к соседке своей, Профессии. Посидели, чаю с баранками попили. Профессия тоже жаловаться начала. Про изменников рассказывать. Никакого утешения – одни слезы.

И вспомнила Работа, как ее оскорбляли. Как «быдлятиной» обзывали. Как говорили, что лучше ни с кем, чем с ней. Как с волками сравнивали. Работа - не волк… И так далее.

А почему не убегу? – подумалось Работе.

И убежала Работа в лес. Построила себе шалаш. И начала жить по-новому. Огородик разбила. Она ведь работящая была Работа.

Как-то пришел вечером Волк. Работа сначала испугалась. Она раньше волков не видела.

- Что делаешь, как живешь? - спрашивает Волк, - Зачем в наши края?

По-доброму так спрашивает, душевно. И рассказала ему Работа ВСЕ. И зачем, и почему.

Волк задумался.

- Все волчьи стаи трудятся, чтобы заработать пропитание. А человек обнаглел. Завтра же пойдем в город и загрызем каждого тунеядца.

- Нет! – закричала Работа, - Не надо никого грызть! Если им без меня хорошо, то пусть и живут так.

Но Волк серьезный попался. Ничего не сказал, махнул серым хвостом и ушел.

Работа извелась вся. Из-за нее загрызут людей! Пусть и тунеядцев! Ужас какой!

Вечером явился Волк.

- Никого не загрызли, - доложил, - А чего их грызть? Худые, голодные. Рыдают, как маленькие дети. Тебя зовут.

- Не может быть! – всплеснула руками Работа, - Меня?!

- Ну да, – улыбнулся Волк, - Тебя самую! Но если хочешь, оставайся с нами, волками. С волками, как

говорится, жить – по волчьи выть. Мы тебя научим.

- Спасибо вам, - сказала Работа, - Я лучше к людям.

И вернулась. Но с тех пор Работа запомнила дорогу в лес.

О том как Любовь хоронили

- А как мы назовем вон ту вершину?

- Пик оптимизма.

(Потом, конечно, все перепутали и переиначили.)

Однажды, устав от ожидания, зыбких снов, догадок, неопределенности, когда Вера собралась уходить, а Надежда спряталась под одеяло с головой, чудовищный план родился у Нее в голове.

Она пригласила Свою Любовь выпить водки и поговорить по душам. Любовь не заставила себя долго звать и пришла. Притащила с собой котлетки. Не ожидала ничего дурного, стало быть. Думала Любовь, что пригласила ее Она как всегда: повспоминать, слезу пустить, пожалиться маленько.

На этот раз все по-другому было. Сидели молча. Водку без тостов пили. И не пьянели. То ли водка фальшивая была, то ли нервничали обе.

Любовь первая не выдержала и спросила Ее, зачем, мол, звала.

Она пристально глянула, улыбнулась и ответила:

- Похоронить тебя, Любовь, хочу.

Любовь опешила:

- Да как же ж так?! Я ж живая!

- Ну и что с того? - не унималась Она, - Какая разница? Так просто лучше будет. Вот похороним тебя, я хоть на могилку смогу прийти, помянуть тебя добрым словом. А не похороним - так ты того и гляди сама уйдешь - и поминай как звали. И памяти от тебя не останется - так, пустота одна.

Любовь молчала.

- Молчишь? - спросила Она, - Согласна, значит. Ну и хорошо...

- А Его на похороны пригласишь? - спросила Любовь.

- А зачем? Тогда мне уже все равно будет...

Помолчали.

- А ты помнишь меня маленькой? - спросила Любовь.

- Помню, - ответила Она, - радовалась я тебе очень.

- А как я росла помнишь?

- Помню.

- А как ты говорила, что такой как я второй не бывает?

- Помню.

- А как прятала меня от недобрых глаз?

- Как не помнить...

- Так как же ты можешь заживо меня похоронить?!

- Трудно мне с тобой. Нестерпимо. Больно.

У обеих на глаза слезы навернулись.

Подумала Любовь и говорит:

- Ладно. Хочешь меня похоронить - воля твоя. Хорони.

И пошла Она могилку копать. Долго копала. Вырыла.

- Ложись, - говорит Любви.

Встала Любовь в яму, а та ей по щиколотку едва-едва.

- Ну и большая ты вымахала, - удивилась Она и снова копать принялась.

Одна лопата сломалась, другая, третья. Огромная яма получилась. Такая, что с одного края другого не видать. Не помещается Любовь в могилу и все тут.

Она - опять копать. Со счету дней сбилась. Никак яма не подходит.

Как-то Она уже совсем из сил выбилась. Присела, подумала и решила, что все это - затея напрасная. Любовь тоже примостилась рядом. Голову Ей на плечо положила и говорит:

- Прийдется тебе со мной жить.

- Прийдется, - почти обрадовавшись согласилась Она, - а что с ямой делать будем?

- А ничего, - ответила Любовь, пусть себе стоит. Дождик пойдет - зальет.

- А насыпи вокруг куда девать?

- А никуда, - пусть остаются.

Вот так появилось море и горы.

Ночь

Небо миллионами широко открытых глаз смотрело на них. Но они не замечали этого взгляда, как и ничего вокруг.

Было непонимание. Был страх. Но они остались там, далеко в оторванных листках календаря. Их, вообще, не было.

Почему жизнь так безжалостна к ним? Ведь они шли к этому так долго. Через пустыри равнодушия, омуты мелочности, пропасти ханжества. Ведь они нашли Любовь. Огромную и необъятную, как мир, как счастье...

И - новое испытание - ждать... Ждать, когда время выворачивает душу наизнанку, когда устал и все хочется бросить к чертям... Ждать и верить. Гнать от себя раздражение и мысли, что это самое время уже никогда не вернуть.. Время всесильно...

Небо смотрело на них сверху вниз. Холодно. Равнодушно. Что ему, небу? Разве оно понимает? Для него нет времени, нет страданий. Оно бесконечно, вечно. А те двое внизу - песчинки. Даже, вообще ничто - пустота.

Но те двое внизу были. Они знали, что они есть, и что сделают все, и все равно будут вместе. Они были сильнее.

И плевать они хотели за это небо.

Ассоль.

Я не знаю, как ее звали. Она называла себя Ассоль. Потому что тоже мечтала об алых парусах. Она подолгу сидела на нагретых солнцем скалах и ждала... Кого? Чего? Ждала своей мечты. всего звездного принца. Ветер гладил ей волосы. Целовал лицо и руки.

Грей не ехал, ну что же тут поделаешь?..

Люди смеялись и назвали ее “дурехой”. А потом и вовсе перестали обращать внимание. У людей много

своих забот.

Соседские девки повыходили замуж. Ассоль все ждала. Она нянчила чужих детей. Читала им стихи и учила слышать море. Они - отвечали ей любовью.

Но где же Алые паруса? Где они? Морщинки избороздили лицо. Глаза ослепли. Она все ждала...

И вот однажды... Боже, да неужели?..

“Бабушка Ассоль, корабль под алыми парусами входит в наш порт!”

Ассоль взяла клюку и побрела в порт. Ноги не слушались. Ветер растрепал седые волосы. Сердце выскакивало. А на площади девушки наперебой щебетали о необыкновенной красоте капитана. И Ассоль пыталась разглядеть его. Но глаза - незрячи!

И вдруг совсем рядом раздался голос. Голос, который она много раз слышала во снах. Голос, ставший родным:

- Люди, а не видели ли вы здесь девушку по имени Ассоль?

Тишина упала на толпу. Все раздвинулись. Ассоль выступила вперед и коснулась лица Грея. Скользнула по волосам.

- Нет, юноша, у нас нет той, которую ты ищешь. Она, наверное, ждет тебя где-нибудь в другом месте.

Говорят, что лучше поздно, чем никогда. Иногда, лучше - никогда.

27.10.89

Клетка.

Она всегда и везде носила ее с собой. Маленькую такую клеточку. Не то, чтобы она ее прятала. Ее просто никто не замечал. И слава Богу.

Клеточка была не то, чтобы очень комфортабельной. Но удобной.

В ней жили Они. Она их туда поселила. Заточила.

Они были разные. Бродяги, которых она приручила, переделала, перевоспитала. Все не то... Бродяги, которые перестали быть таковыми и стали... Кем? Кем-то ее, кусочками ее Души.

Заточение, безусловно, было жестоким по отношению к Ним. Но единственно возможным с Ее точки зрения.

Итак, Они сидели в клетке. И возмущались. Так как натурами были эмоциональными.

- Ребята, да она - садомазохистка. Садистка, так как держит нас здесь. Мазохистка, так как боится нас выпустить...- говорило Первое.

Второе вторило:

- Она - деспот - тиран Души. Она специально держит нас в клетке, потому что боится потрясений...

- А, может, она боится себя? - предположило Третье.

- Может, правда, Она - сама себе потрясение, - предположило Четвертое.

- А, может, она боится навредить другому, близкому ее близкому? - бормотало Пятое.

Шестое не участвовало в болтовне.

Болтовня ничего не решала.

Они, попервой, кричали ей из клетки, мол-де открой, выпусти. Мол, они будут “пусеньками”. Мол-де она сама их позвала, и они пришли. А, если даже и не звала, то все равно. Радоваться им нужно. А не гнать. Тем более в клетки сажать.

Но Она как не слышала. Заперла в клетку. Вот демон.

Правда иногда она произносила их имена. То ли в забытьи, то ли в тамбуре, то ли возясь на кухне, то ли глядя в окно...

Каждый раз, когда Она звала их, Они становились вряд у решетки и ждали.

Ее глаза приближались и через прутья говорили:

- Бедные вы мои. Милые. Но не могу причинить боль. Не хочу видеть испуг.

Они кричали:

- Ну ты же лжешь!

Она отвечала:

- Лгу всем, но не самой себе.

Они приходили в ярость и пытались ломать прутья.

Она уходила в себя. И ничего не хотела слушать.

Они начинали ее терзать. слышимыми словами, снами.

И во сне слышали ее то же самое: “ Я не хочу причинить боль и не хочу видеть испуг”.

Однажды Она рыдала. Они спросили Ее почему. И неожиданно услышали ответ:

- Для него - я не есть. Я -миф. Им сотворенный. Миф, который при необходимости можно материализовать. От этого мне гнетуще больно.

- А ты выпусти нас, - взмолились они , -мы сделаем все. Ты перестанешь быть мифом. Ты станешь реальностью.

- От этого больше будет печали, чем радости,- сказала Она и ушла.

Они, в клетке, совсем расстроились. Они ведь привыкли дарить радость.

- Она не сумасшедшая, - сказало Первое.

- Не ненормальная, - завторило Второе.

- Она просто боится, что Ее не поймут, -молвило Третье.

- Она боится за себя, - повторило Четвертое.

Пятое отрицательно покачало головой:

- Она за других боится. За чужих совсем.

Шестое промолчало.

Как бы там ни было, была клетка. И Они были в этой клетке. И она была. Та, кто заточила Их.

Однажды, они решили сделать бунт. Пока Она спала. Где-то что-то подпилили, где-то что-то надломали, и вырвались-таки, на свободу.

- Милый, Родной, Единственный, Желанный, Мой, Любимый, - лепетала она во сне. И Он услышал ее голос через далеко. Прошлепал босыми ногами к столу, выдвинул первый ящик и достал оттуда маленькую коробочку из-под скрепок. И открыл ее:

- Вы свободны, - сказал он кому-то.

Из коробка вылетели слова. Просто слова. Точнее, не просто слова... А еще из коробочки вылетел страх. И улетел навсегда.

О смыслах

“Может быть, смысл жизни - в движении?” - подумал солнечный лучик, бесконечно падающий на землю.

“Можем смысл жизни - в росте?” подумала тростинка и потянулась к солнцу.

“Может быть, смысл жизни - в детях?” - подумала девушка, прищурясь.

“Может, - в творчестве?” - подумал художник, наблюдая за девушкой.

“Может, - в любви? - подумали влюбленные, глядя друг на друга сквозь траву.

“Может, - в дороге? - подумал путник, вздохнув.

“Может, смысл жизни - в прошлом?” - подумал старик, горько улыбаясь.

“Может, смысл - в поисках смысла ?” - подумал философ, всматриваясь в горизонт.

“Смысл - в бесконечной череде желаний. В движении им навстречу. В поисках себя. В борьбе с непознанным. В радости мгновения. В восторге осознания. В дороге саморазвития...” - сказал кто-то. Может быть это был Бог. А, может быть, ветер.

- Я не буду тебе мешать.

- А зачем ты это объявляешь?

Разные

Он умел думать. Это было его несомненное достоинство. Думать мало кто умеет, тем более профессионально.

А Она умела чувствовать. И Мечтать.

Он не знал, отчего Закат ненавидит Рассвет. И о чем сплетничают звезды.

Она тоже не знала. Но чувствовала Отчего и о Чем.

Он воспринимал стиль и сюжет.

Она чувствовала слог и настроение.

Они шли по разным дорогам. И сошлись на перекрестке. Кто-то им сказал, что они должны быть вместе. Может быть, Бог, может быть Ветер. Но они поверили в соприкосновение душ, таких разных, и таких непохожих.

Они прошли вместе через годы. Годы заставили их мириться с причудами друг друга.

Годы, что горы , оставались внизу, а они ползли вверх.

Однажды они увидели падающую звезду. И загадали желания .

Но их желания украл Ветер и унес к себе, в страну Грез, которая находится далеко-далеко наверху. Там, за облаками.

Они ползли настойчиво. И добрались наконец. Куда?

В ту самую страну желаний. В страну Грез.

Это был почти рай. А, может, это и был Рай. По другому - страна Грез.

Он начал рассуждать, что такое страна Грез, какова ее структура и устройство.

Она - сидела на балконе и смотрела на сменяющиеся пейзажи.

Он – рассчитывал, с каким интервалом меняется картинка.

Пейзажи менялись по желанию.

Он выводил алгоритм желаний. Ему - было скучно от отсутствия общества слушающих.

Ей - радостно от присутствия себя.

Единственным обоюдным развлечением был поиск тех Желаний украденных Ветром.

Ветер был хитрецом. Он не признавался в краже Желаний, но и не отрицал ее.

Она - любила Ветер, несмотря на кражу. Ветер был одиноким, вредным, но, как ей казалось, внутри очень добрым.

Он - считал Ветер атмосферным явлением и никак к нему не относился.

Однажды Он сказал, что ему все надоело. И Ветер унес его, куда Он хотел. Он - не знал, куда он хочет, поэтому Ветер предложил поставить Его снаружи посреди Земли. Он - затребовал точку опоры.

Наверное, чтобы перевернуть Землю. Но этой точки ему никто не дал. Ветер к тому времени улетел в свою страну Грез.

С тех пор, Он ищет точку опоры, а Она по-прежнему живет в стране Грез. Они посылают друг другу письма и каждый по-своему счастлив.

Один - в поиске. Другая - в иллюзии.

День

И пришел День. Мягким и дивным светом он пробрался в Ее душу. Туда давным-давно никто не заходил. От холода душа превратилась в кристалл. Красивый кусочек льда, напоминающий бриллиант. Свет разноцветно заиграл на его гранях. И то было чудное зрелище. Кристалл ожил,

запел. День согревал его. Лед таял. На месте кристалла образовалось озеро чистоты неповторимой.

День полюбил Озеро. Озеро полюбило День. И не было союза прочнее на придуманной ими земле. Когда День уходил, Озеро, как-будто засыпало. День никогда не уходил навсегда. А ночью он снился Озеру. Каждое утро, с восторгом встречая День, озеро дарило ему радугу. От их любви родилась звезда. Они дали ей имя Альтаир. И теперь эта звезда на небе переливается четырьмя цветами и в ночи поет ласковую и вечную песню о любви

Дураки

Жил был на свете один динозавр. Не один он жил. С семьей. Динозавр, конечно, не без греха был. С динозаврихами любил пококетничать. Скрывать много чего не умел.

Но с другой стороны, Динозавр все по дому делал, на работе преуспевал, спортом занимался, детей и жену любил, книжки запоем читал. Умный динозавр был. Но дурак. С динозаврской точки зрения.

Любил Динозавр в небо смотреть. Хотел летать научиться. Ненормальный динозавр.

Динозавская семья от ненормальности Динозаврра устала. И пришлось ему уйти.

Тяжело было. Больно. Как будто чешую по живому снимают. Однако выжил. И жил. По-своему правильно и бесхозно.

Довольно долго жил. И однажды познакомился с девушкой. Девушка тоже странная была. Одинокая, суматошная, интеллектуально-образаванная. Все облака разглядывала, да мечтала научиться летать. Вообщем, дура. С человеческой точки зрения. Девушка такая странная была, что даже не заметила, что новый знакомый - динозавр. А, быть может, ей было все равно.

Что-то у них там произошло вроде соприкосновения душ. Потянуло друг к дружке. Потянуло - потянулись. Потянулись - прикоснулись. Прикоснулись - испугались...

Он подумал, что он никогда не научится летать. Крыльев-то нет. Она подумала, что она никогда не научится летать... По той же причине.

Он не захотел портить ее устроенную жизнь. Она не захотела портить его неустроенную.

Хотя устроенность - понятие условное. Устроенность - это ведь то, что внутри. Это душа. А что у него, что у нее внутри был бардак.

Но смотреть в душу труднее и тревожнее, чем в небо. В небо смотреть - никаких обязательств, в душу другого посмотереть - ответственность.

Так и прожили несколько дней. Глядя в небо. Умно прожили.

Расставаясь, они думали, что они гордые. И правильные. В действительности они оба были просто глупыми и трусливыми. И слабыми.

Бог, который сидел на небе и все видел, долго смеялся.

Они во снах услышали этот смех и им стало обидно. Динозавр подумал, что он хочет остаться дураком, но чувствовать рядом родное. Девушка ничего не подумала, просто почувствовала, что ей надо идти навстречу Динозавру.

Оба прямо ночью поднялись с постелей и отправились в путь. И самое удивительное, что они встетились. И, конечно же, внезапно поумнев, сделали вид, что они совсем не друг друга ищут, а совершают ночные прогулки.

Бог, который сидел на небе и все видел, сильно смеялся.

Особенно, когда наутро обнаружил этих дураков спящих в спальне.

Бог видел, КАК летали под облаками их души.

А чего б не смеяться, ведь именно Он все так подстроил.

Про Ивана и Призрака

( по мотивам русских и нерусских, народных и антинародных сказок)

Жили-были три брата. Двое, как водится умных, а третий... третий добрый был...

Решили они раз пойти свое счастье искать. Долго ли, коротко ли шли, видят, в поле большой камень стоит. А на камне том надпись. “Направо пойдешь - в Америку попадешь. Налево пойдешь - в ФРГ попадешь. Прямо пойдешь - неизвестно куда попадешь.” Два старших брата и доспехи побросали - один налево побежал, другой - направо. А младший, Иван, он парень простой был, прямой дорогой

ходить любил.

Ну, те, двое умников, как и положено, сгинули. Сгнили, наверное, в лапах империализма. Ни слуху о них и ни духу.

А Иван до места дошел. Смотрит - леса перед ним высокие, поля широкие, озера глубокие. И никого вокруг не видно.

Только чувствует Иван, не один он тут. Ходит кто-то вокруг и посвистывает, и поплевывает.

- Ты кто? -спрашивает Иван.

Чей-то голос ему и отвечает:

- Ты меня, Вань, не бойся. Я - Призрак... Ну, как его там... Ну этого...Ну, ты меня понял, Вань... Ты ж пролетарий, а..?

Ваня таких мудреных слов отродясь не слыхал, но головой покачал: как же, мол, иначе, пролетарий.

Призрак же продолжает, окаянный:

- Меня со всех Европ выгнали, пусти к себе жить.

Иван сердечный парень был. Собак, кошек любил, живность разную. И призрака пожалел:

- Оставайся, говорит, горемычный.

Призрак обрадовался.

- Мы, говорит, Вань, мы наш, мы новый мир построим!

Так и стали вместе жить.

Утром Иван за работу принимается, А Призрак песни орет. Как надоест петь, начинает Ивану про прекрасное-далеко рассказываить.

Иван с детства сказки любил. Бывает, Призрака заслушается, рот раскроет и плачет от умиления. Так время к обеду подойдет. Сядут они за стол. Иван все байки слушает. А Призрак и болтает и жрет за троих.

Однажды его Иван спрашивает:

- Отчего ты, Призрак, ешь за троих?

А Призрак нагло так отвечает:

- Я за Ум, за Честь и за Совесть ем.

Иван затылок почесал и работать пошел.

Мало-помалу, Призрак шалить начал.

- А что, Иван, давай реки повернем! Пусть в обратную сторону текут.

Иван плечами пожал - отчего, мол, друга не потешить. И повернул реки.

Призрак не унимается.:

- А что, Иван, давай морей накопаем?

Отчего ж нет, думает Иван. И копает.

Так время и шло. Призрак совсем обленился. Уже и сказки про светлое будущее рассказывать перестал. Только подай ему, да убери.

Иван уже из сил выбиваться начал: сколько ни работает, прокормить Призрака не может. И сам впроголодь живет - еле ноги волочит.

Пахал он как-то в поле, да и упал от усталости. Очнулся, глянул вокруг и в ужас пришел. Ни лесов, ни рек, ни озер не осталось. Все они с Призраком поиспоганили.

Сел Иван на землю, ладошками глаза прикрыл и горько-горько заплакал. Пожалела его матушка-земля, дала силы. Пришел Иван домой, выломал дрын потяжелее, да и прогнал Призрака.

Сказка, она, конечно, ложь,

Да намек уж в ней больно явный...

Про Молчание

Бывает такое время, когда сказать нечего, да и не нужно

Молчание приходило к людям по разным причинам. Чаще всего это были поводы невеселые. То ли молчание приглашали на минуту. Чтобы сделать вид, что чтут чей-то безвременный уход. И тогда Молчание осознавало, что звано оно даже не на минуту - на минутку. Поскольку это - официоз. И дольше - нельзя. Потому что впереди - либо торжественные речи, либо накрытые столы. Чаще всего, и то, и другое.

Молчание было вынужденно находится в неловких ситуациях, заполнять собою паузы. Висеть. Не реагировать на фразы типа “ милиционер родился”...

Жутко скучно жить в атмосфере, когда либо кому-то плохо, либо просто нечего сказать.

И однажды Молчание упросило Скорбь и Фальшь заменить ее хотя бы на пару дней. Те согласились.

И Молчание бросилось навстречу ощущениям радости. Туда, где, по его разумению, должны царить Добро, Свет и Счастье.

Молчание забрело на вечеринку. Музыка, хохот, смех. Молчание не хотело мешать. Но вдруг, увидело танцующую пару. Они не говорили друг другу ни слова. Молчание ринулось к ним и... как будто ударилось о стену. Те двое не молчали, они играли в молчанку. Молчанкой-кокетством, завлекая друг друга.

Молчанию это было неинтересно. И оно ушло с вечеринки.

Долго бродило по улицам. Потом наткнулась на еще одну пару. Между ними лежала сама Тишина. Она была мертвая. Молчание знало, что Тишина - великая актриса, и что мертвой она бывает регулярно. Но все равно стало как-то не по себе. Молчание подумало, что Тишина умерла, потому что этой паре просто больше вообще нечего было сказать друг другу. Все давно было истрачено на пустые слова, пьяные обещания, беспомощные оправдания. Даже Тишине пришлось умереть от тщетности слов.

Молчание пошло дальше. И сколько ни шло - удивлялось. Ему казалось, что оно неприятное и тягостное явление. Его то и дело пытались искусственно прерывать в беседах. Его препарировали психологи. Его переименовали, вы не поверите, в Согласие...

А Молчание так устало от суеты. Так отчаялось. Что расплакалось от обиды и заснуло, где Бог остановил.

Растормошила Молчание Тишина.

- Живая, - улыбнулось Молчание.

- А как же, - тихо засмеялась Тишина, и прошептала, указывая пальцем, - Ты иди туда.

- Что ты здесь делаешь? - еще не проснувшись спросило Молчание.

- Что-что, - рассердилась Тишина, - охраняю... А ты иди... Тебя там ждут.

И тогда Молчание присмотревшись, увидело вдалеке две фигуры.

- Туда? -еще раз спросило оно.

Тишина качнула головой.

ОНИ были рядом. Они не держали друг друга даже

за руки. Но были удивительно вместе. ОНИ - были целым, и им не нужно было слов.

Молчание благословило ИХ. И подумало, что, наверное, это и есть счастье.

Потом Молчание отправилось по своим делам. И ОНИ, наверное, тоже отправились по своим.

Но иногда... Молчание само не знает, когда именно, но всегда чувствует, они трое встречаются в том же месте.

И все счастливы, знаете ли... Хотя бы на время.

Рецепт

Жила была девочка. Она была уже совсем большая. Даже на девочку была похожа с большим натягом. Ну да ладно...

Жила была девочка, которая прошла по дороге судьбы Бог знает сколько километров, да так и не нашла, чего искала. А искала она всего ничего - любовь. Ну не нашла.

Тогда девочка решила сложить любовь сама. Взяла ингредиенты: уважение, привычку, совместное дело. И принялась за дело.

Она смешивала долго и нудно. В разных пропорциях. Как коктейль.

Получилось вкусно. Многие спрашивали рецепт.

Скрип-скип

Скрип-скрип. Платяной старый шкаф. Три ночи сплошное “скрип-скрип”.

Она его ждет,

А он не идет...

Ожидание огромными невидимыми шарами висит по всей комнате. Пройти невозможно - постоянно наталкиваешься.

Сидеть на кровати, смотреть в стенку и сходить с ума. Прекрасное заняти для выходых.

Скрип-скрип.

Ну что там может скрипеть?

Она решительно встала с кровати, отфутболила попавшееся под ноги ожидание и подошла к шкафу. Дернула створку. Та отворилась с присущим старым вещам шаркающим звуком. Шкаф оказался глубоким и темным. Запахло деревом.

“ И здесь пусто, - подумала она, - как в душе...”

И вдруг услышала то ли шепот, то ли хрип:

- Помоги, а?

“Приехали, - подумала она почти удовлетворенно,- слуховые галлюцинации...”

Шепот повторился:

- Я здесь повис...

- Кто Вы? - спросила она.

- Дух я, дух, волшебник без образования... Сними меня...

Она протянула руку в темноту шкафа:

- Где Вы?

Из глубины раздалось кряхтенье:

- Да зажигалку возьми, дочка! Не найдешь так, ненароком раздавишь!

Она взяла зажигалку и влезла в шкаф. Выпрямилась в полный рост - благо, что маленькая. Огонек по стенкам пополз. Батюшки!!!

На ограмной заусенице болтался человечек. Маленький такой. Человечек отталкивался ногами от стенок, от этого и происходил скрип.

Она его сняла. На стол поставила. Уселась рядом и спрашивает первое, что пришло в голову:

- Может, Вы чаю хотите?

- Хочу, - отвечает человечек. Или дух, как его...

Кипятильник - в чайник. Три минуты - вот и кипяток. Пакетик в чашку - вот и чай.

- Я с медом хочу, - по-свойски так заявляет человечек.

- А нету меда, - отвечает Она, - И не было.Равно как и сахара.

- Щас, - говорит человечек, со стола спрыгивает и бежит. То ли в прихожую, то ли в ванную. Не важно.

Но приносит. Приносит целую склянку меда. И поясняет:

- На черный день берег. Ложку съешь, желание загадаешь - и счастлив:

- Съешь, - предлагает, - можно.Угощаю.

- Спасибо, - говорит Она, - Но мне мед не поможет. Мои желания - это мои. Его - это его.

И вдруг заплакала. И ни с того ни с сего начала рассказывать. О том, что приехала невесть откуда. О том, что ее Он где-то потерялся. О том, что Она все понимает, но все-таки... О том, что он мог бы позвонить. О том, как зашивала сумку в аэропорту. О том, что неуважение не оправдывается делами...

Она плакала много о чем.

И о хорошем. О том, что было ТАК хорошо. О том, что БЫЛО. О том, что было СЧАСТЬЕ, а Она не смогла ( или не сумела) его уберечь...

Человечек, дух, волшебник без образования слушал, не перебивал.

Потом наступила тишина. И была эта тишина не липкой, как давече. А ласковой. Может, слегка шершавой. Как бархат.

Человечек сидел, уперев подбородок в кулак.

- Ты меня спасла. Я тебе должен, - сказал он, - Я - дух, я исполню все, что ты захочешь.

- Я вообще ничего не хочу, - помотала головой Она.

Ну и ладно, - согласился Дух, - Тогда я пойду...

- А ты добрый дух или злой? - спросила Она, когда Дух уже почти скрылся.

Человечек остановился:

- Для кого - добрый, для кого - злой, - ответил он и распахнул свой сюртучок: снаружи белый, с изнанки черный.

Скрип-скрип. Она проснулась.

И поняла, что это не шкаф.

А дверь.

Счастье.

Однажды пошла Она в лес за грибами. Набрала полную корзинку. Да вот заблудилась. Выходит на поляну - там камень стоит. И написано на нем: “Направо пойдешь - счастье найдешь. Налево пойдешь - тоже счастье найдешь. Прямо пойдешь - просто жизнь”.

Ну, и она подумала, что просто жизнь Она завсегда найдет. И пошла направо. А там, веселье - через край. Люди успокоительное пьют, чтоб не завеселиться до смерти. Повеселилась и Она. И обратно отправилась. Веселье “до смерти” ей не понравилось.

Пошла налево - другого счастья попробовать. А там - все пьют беспробудно. Свое несчастье заливают - и

счастливы. Ей там тоже не понравилось. Вернулась к камню.

И пошла прямо. Куда еще идти? Вышла прямо на свою деревню. Там ее уже обыскались. Бабы на шею бросились. Мужики прослезились.

А, может, оно и есть счастье там, где ты нужен?

Грибы оказались вкусными.

ТАБАКЕРКА

Кто-то преподнес Ей табакерку. В подарок.

Она нюхала из нее табак. Каждый раз, когда она открывала ее, под дурацкую музыку , из нее выпрыгивал черт. Маленький такой чертик.

Она умерла. От лет. Табакерка осталась.

Сын хранил е как память. Внук - как память о детстве. Правнук - как память об отце. Праправнук - как семейную реликвию.

Но однажды у праправнука роился сын. Мишутка. И достигнув пяти лет, потребовал ВОН ТУ ШТУКОВИНУ НА ПОЛКЕ.

Ему дали табакерку. Современным детям дают все, что они просят.

Мишутка повертел ее в руках и отдал обратно. Без эмоций. Он знал,, что в удобный момент, он все равно влезет в сервант, заберет табакерку и выяснит, что там внутри.

Случай представился не сразу, но представился.

Мама готовила ужин по случаю гостей. Кто должен был прийти в гости, Мишутка догадывался. Дядя из поезда.

Он не был похож на папу, но был, как папа. Он приносил ему, Мишутке, всякие вкусные разности. Поезд шел долго, потому что там, впереди кто-то что-то взорвал. Из-за подарков, которые Этот приносил Мишутке и маме, мама сильно стеснялась, и говорила “нет-нет”. А Мишутка радовался. И, вообще, ему Этот нравился.

Но это было в поезде. А теперь Этого ждали в гости домой.

Табакерка была красивая. Мишутка был умный. На табакерке сбоку была кнопочка. Мишутка ее нажал.

Табакерка открылась и из нее выскочил Чертик.

- Привет,- сказал Мишутка.

- Привет, - опешив, ответил Чертик.

- Ты умеешь говорить? - обрадовался Мишутка.

- Да, - кивнул Чертик, - только за триста лет никто со мной и словом не обмолвился.

- А что ты делаешь в этой штуковине? - поинтересовался мальчик.

- Живу, - просто ответил Чертик.

- У тебя есть друзья, спросил Мишутка.

Чертик отрицательно помотал головой.

- Бедный-бедный,- посетовал мальчик.

Чертик молчал.

- Конечно, - вздохнул Мишутка, - ты же все время в этой коробочке хранишься.

Чертик молчал.

- Ты бы вышел, поискал себе друзей. С друзьями веселее. С ними можно играть во дворе...

Чертик улыбнулся:

- Эта коробочка , в которой я сижу зовется табакеркой. Она - моя колыбель и мой гроб. Хотя эти слова, наверное, тебе мало, что говорят....

Мишутка понял одно. Чертика держать насильно в штуковине-табакерке неправильно:

- Иди погуляй, - сказал он Чертику.

- Ты отпускаешь меня? - спросил Чертик.

Мишутка кивнул

- Совсем отпускаешь? - спросил Чертик.

- Как хочешь, - сказал Мишутка.

Чертик выполз из табакерки и потянулся.

- Спасибо тебе - , сказал он Мишутке, - освободить меня мог только младший мужчина из вашего рода. Теперь я свободен и ухожу.

- А кто ты? - спросил Мишутка.

- Чертик из Табакерки. Ты меня выпустил.

Мишутка кивнул.

- Не уходи, - попросил он. Мне будет совсем скучно.

- Почему? - спросил Чертик Из Табакерки.

- С тех пор, как от нас ушел папа, мне часто скучно, - прошептал Мишутка.

Чертик Из Табакерки не нашелся, что ответить.

Чудо

Жило было на свете Чудо. Иногда оно было маленьким, иногда - большим. Иногда оно вовсе исчезало. Иногда появлялось в нескольких местах одновременно.

Иногда его путали с атмосферными явлениями. И иногда с сюрпризами психики. Иногда его подменяли суррогатом или обыкновенной ложью. Эту ложь даже продавали. Иногда - за гроши, иногда - за большие деньги. Что, впрочем, все равно. Чудо не продавалось и не покупалось в принципе. Оно либо приходило, либо нет. Чудо собою гордилось. Подчинялось только своим законам. Оно думало, что оно одно на весь свет. Вне всякой конкуренции.

Однажды Чудо забрело в совсем незнакомое место.

В этом месте не было времени и не было расстояний. Это было необычно.

Чудо видело там людей. Мужчину м Женщину.

Чудо проходило мимо них. Проходило совсем близко. Но они не удивлялись его присутствию. Не крестились, не ойкали, не охали. Они просто улыбались. ТО ли друг другу, то ли Вселенной. Но не Чуду.

Чудо поняло, что его качества растворяются в воздухе. Оно очень удивилось и решило узнать, что же это за заколдованная земля.

Чудо опять подошло к мужчине и женщине и, извинившись, спросило, что это за место

- Это Четвертое Измерение, - ответили они

- Что за четвертое измерение? - полюбопытствовало Чудо.

- Это Измерение Любви, - ответили те.

- Я слышало об этом в миру. Там много говорят о любви,- сказало Чудо, - Так, значит вы любите друг друга?

Мужчина и Женщина засмеялись:

- В словах нет истины. Она в чувствовании. Мы никогда не видели необходимости обсуждать, любим мы друг друга или нет. И так ли важно, если м ы знаем дорогу в четвертое измерение?

Чудо отступило в задумчивости. Оно долго бродило по загадочной земле, пока не встретило ее Хозяйку.

Увидев Чудо, Любовь всплеснула руками, - как я рада, что ты наконец к нам зашло. ведь ты Чудо, правда? Мне о тебе очень много рассказывали.

Чудо вздохнуло. И, поразмыслив, ответило:

- Я - лишь отражение твое.

Облака У него были серые глаза ласкового цвета. Он рисовал облака. Не то, чтобы он не умел ничего другого. Умел. И делал это другое когда-то. Давно. Но лучше всего у него получалось рисовать облака. Рисуя, он строил мир. Свой, облачный мир. Каждое его облако было творением. Не все были шедеврами, правда. Но кто, скажите, делает шедевры каждый день? Все это зависит от настроения, от всплеска эмоций. Он, на самом деле, был замечательным художником. Он чувствовал цвет, оттенок, улыбку каждого дуновения. Он слышал музыку теней. В его картинах каждый мог найти свою правду. Если хотел, конечно. Он любил рисовать облака с детства. Каждое облако у него было не похоже на другое. Были драконы, медведи, прекрасные леди, птицы. Были лица . Знакомые и незнакомые. Облака были невесомые.

По сути это были стихи на небе. Однажды Он увидел Девушку. Она была славная. Не боле. Но первая. Которая ему улыбнулась так близко, что он подумал, что это любовь. Она спросила, зачем он рисует облака. Он не знал, что ответить. К тому же, он боялся, что Она подумает, что он тунеядец. Он бросил рисовать облака. И решил стать таким, как все. Он пытался, он делал все, чтобы быть, как все. Но у него не получалось. Потому что он был другой. Та девушка его оставила. Нашла себе более нормальную партию. А он вернулся к облакам. Он рисовал их остервенело. Вертикально. Во время грозы. Он рисовал их упоенно, смешивая с радугой. Горизонтально. Он рисовал их причудливо и удивительно. Он рисует их до сих пор. Если не веришь - оторви голову от прилавка. Посмотри в Небо

Сказка про птицу Моему другу, Бореньке Шехтеру посвящается Я долго думала, что подарить тебе под Новый год и решила подарить тебе сказку про Птицу. Птицу эту, продукт свободной торговли я купила за червонец возле магазина “Солнышко”. Она была вся из себя резиновая. Даже клюв резиновый был. Шнобелина - от затылка до пяток. Летать птица не умела, или не хотела, не знаю. Петь тоже не могла. Даже не каркала по-человечески. Умела только сидеть на присядках сложа крылья, да пялить свои резиновые глаза. В общем, вредная была. Поэтому я ее и купила. Долго думала, как же назвать живность эту. Назвала Птицей. Есть птичий корм Птица отказывалась. Отказывалась и от вареной колбасы. И бананы не ела. Не предлагали. Спустя какое-то время Птица освоилась, говорить начала. Точнее, хамить. Как только остаемся одни в комнате, Птица меня донимать начинает. - Что выделываешься, дура приблажная, шипит.

А я ей: - Штамповка ты калечная. А она мне: - Шприц ты одноразовый! А я ей: - Резинка ты панельная! А она мне: - Идиотка ты без намордника! - Я тебя в магазин обратно сдам! - кричу. - А не примут! - со знанием дела издевается Птица. - А, ну-ка, - говорю, - Вон отсюда, - и форточку открываю, - Все приличные птицы уже на юге давно. - Крыльев нету, - упрямится Птица, - Витаминов нет - крылья не растут. Так и жили. В сплошных скандалах. Все нервы мне эта Птица вымотала. Тут на счастье друг мой из Израиля погостить приехал. Погостил. Уезжать собрался, а я ему подарочек в руку - Птицу. Пусть в Израиле витамины жрет. Даже порадовалась за нее. Чуточку. Увезли Птицу. Вздохнула я облегченно. Даже вспоминать ее начала иногда. Трогательно так. Прошел месяц. Прихожу с работы - Птица на телевизоре сидит, крыльями машет. - Шалом! - кричит мне. Встретились как родные. Я ее даже на Вы от неожиданности называть начала. - Вы, - говорю, - к нам надолго, или так, погостить на денек? - Навсегда! - орет Птица. - Почему? - спрашиваю, - Зачем от витаминной жизни? - Тут резиновая Птица заулыбалась во весь свой резиновый рот и говорит: - Потому что Люблю. Вот, что значит Родина.

Он Небо было серым. Серыми были дорожки и дома. Серыми были заборы и деревья. Серыми были улицы и люди. Все было серым. И вдруг появился Он. И все стало цветным. Потом Он ушел, и все опять стало серым. Это было тяжело. Потом Он вернулся, И все опять стало цветным. Только менее ярким. Потом Он опять пропал, и все опять стало серым. Потом Он опять вернулся. И все опять стало цветным, только уже блеклым. Потом ОН опять ушел и все опять стало совсем серым. Таким, каким было вначале. Потом Он снова возвратился. Но ничего не изменилось, Все осталось серым. Потом Она начала осознавать свою ценность, развиваться, позволять себе быть собой, добиваться успеха. И мир стал цветным. Она удивилась, что сама может сделать его таким.

Он снова пришел. Но уже в Ее цветной мир. Добавил в него красок. И остался. Навсегда.

Правда, это был другой Он.

Путь Когда соприкасаются души, рождается Любовь. Она шла. Смеркалось. Куда она шла - сейчас уже не помнит. Шла. Куда-то. Не совсем бессмысленно. Шла. Наверное, долго. Она не устала. Она так думала. Она просто шла. Она думала, так и должно быть. Мимо проходили дома, а, может быть, целые деревни, а, может, целые города, а, может, это был один город. Она шла. Какая разница. Днем было скучно, Ночью огни забавляли ее. Огни города были похожи на небо. Или небо было похоже на город. Еще было Ожидание. Но это чувство не удивляло ее. Она родилась с этим чувством. Она жила с этим чувством. Чему удивляться? Вы умеете удивляться своей руке или ноге? Она не удивлялось ожиданию. Смеркалось. Вдали она услышала смех и голоса. "Праздник", - подумала она. Праздник приближался. Она заметила, что рядом с ней идут много людей. Они смеялись без причин. Она любила, когда люди смеются без причин. Тогда они больше похожи на детей. Тогда они искренни. Откуда ни возьмись появилось Волнение. И Предчувствие. А Ожидание стало таким огромным, что она его заметила. "Я тоже хочу на праздник" - подумала она. А кто-то внутри, как будто оправдываясь, сказал: “Все равно проходить мимо". Она не помнит праздника. Она помнит много звезд разной величины и разного цвета, которые то зажигались роем,

то гасли. И снова зажигались. И еще она помнит глаза. Его глаза, которые смотрели на нее так, как никто никогда не смотрел. В этих глазах была тоска и надежда, правда и ложь, желание и страх, решительность и робость, миг и вечность. Это было внезапно. Этого никто не заметил. А, может быть, заметили все. Какая разница. Она протянула руки, чтобы взять этот взгляд на память. Он сказал: "Не надо" - и позвал с собой. И они пошли. Мимо проплывали, проносились огни. Может, это были деревни, может, города. А, может быть, они просто шли по Млечному пути.

Ромашки и Слон В одном зоопарке жил большой и очень добрый Слон. Его все любили . А детвора угощала его сладостями. Слон был по-своему счастлив. Однажды возле его вольеры среди травы пробился необычный росток. Когда он подрос, то оказалось, что это Ромашка. Слону очень нравились ромашки, и он специально не появлялся на том отрезке территории, чтобы веселящиеся посетители не затоптали цветок. Ромашка росла. И должна была вот-вот распуститься. Поздно вечером, когда уже гостей не было, Слон подошел совсем близко к Ромашке и прошептал: - Какая ты красивая!

Ромашка вздернула бутоном: - Знаю! И буду еще красивее, когда расцвету!. Слон тоже это знал. Он улыбнулся и решил охранять Ромашку пуще прежнего. Ромашка все росла. Слон целый день проводил в одном углу вольеры, развлекая публику. Он даже не реагировал, когда сладости падали возле Ромашки. Эта территория для Слона стала запретной. Он понимал, что как только он сдвинется на несколько шагов, толпа двинется за ним и затопчет цветок. Ромашка набирала силу. В засушливые дни Слон поливал ее из хобота. И, наконец, настал день, когда Ромашка распустилась. Для Слона это был настоящий праздник. Чтобы насмотреться на выращенное чудо, Слон как можно раньше сказался уставшим и забился в стойло. Наконец публика разошлась. И Слон, наклонившись, смог насмотреться на Ромашку. - Ты волшебно красива! - очередной раз удивился он, - Хочешь, когда придет время, я подарю самой красивой девушке, которая будет проходить мимо? Твоя красота подарит девушке радость и счастье. - Еще чего! - засмеялась Ромашка, - С какой стати мне ублажать девушек! Я не какой-нибудь полевой или садовый цветок! - А какой ты? - спросил Слон. - Я цветок самый необыкновенный, - ответила Ромашка и небрежно зашелестела лепестками, - Тебе, Слону, не понять. Это тонкие материи. - Но я могу хотя бы приходить с тобою поболтать по вечерам? Честно говоря, после рабочего дня мне бывает скучно. - Ну подумай сам, Слон, - захихикала Ромашка, - О чем мне с тобой говорить? Ты же толстокожий! - Ладно, - соглашался Слон, - Но можно хотя бы вечерами я буду приходить на тебя смотреть? - От тебя пахнет стойлом, - сказала Ромашка и закрыла лепестки на сон. Слон так расстроился, что даже заболел. На следующее утро он не вышел к детям, а так и лежал в загоне. - Неужели я так уродлив, - спросил он у пробегающей в поисках пропитания мыши. - Нет, - замотала головой мышь, - ты очень симпатичен. Просто эта Ромашка дура. Слон замотал головой: - Нет. Глупость и такая красота несовместимы. - Еще как совместимы! - ответила мышь, ты просто стал идеалистом, сидя в клетке и видя, что люди счастливы оттого, что тебя видят. - Это моя работа, - сказал Слон. Мышь кивнула на прощанье и убежала. Ночью влюбленный Слон не выдержал и снова подошел к ромашке: - Ты еще не спишь? - спросил он. - Я думаю, - ответила Ромашка нервно. - О чем, если не секрет? - Для тебя не секрет, потому, что ты все равно олух и ничего не поймешь, - Ромашка снисходительно посмотрела на Слона, - я думаю о том, где я буду лучше смотреться, в руках у Королевы Англии или Короля Испании. - Ты будешь великолепна везде, - сказал Слон и ушел. - Но не рядом с твоей вонючей клеткой, закричала ему вслед Ромашка. Слон совсем захандрил. Работники зоопарка уж не знали, что и делать с ним. Ветеринар тоже не знал. Но была в зоопарке бабка Фрося. Древняя совсем бабуся. Уж не знаю как, но додумалась она скосить загон перед вольерой. А, может, не додумалась вовсе, а кроликам своим пропитанье добывала. И ромашку ту скосила. На кроличий корм. Слон этого не знал. Но через несколько дней, после того, как ромашка исчезла, он опять стал веселым. Через некоторое время, не по ту сторону вольеры, а по эту, вырос еще один росток. Вначале Слон думал его затоптать, потом решил не трогать. Росла Новая Ромашка, еще красивее прежней. “Житья мне от них не будет, - подумал Слон, - теперь эта будет унижать”. Но все оказалось не так. Новая Ромашка, как только сумела говорить, сказала: - Слон, ты такой большой и такой добрый. Может, ты будешь не против со мной дружить? Мне так одиноко вечерами... Еще не веря, Слон кивнул. Ромашка разулыбалась: - А когда придет время, ты сможешь подарить меня... - Самой красивой девушке? - попробовал угадать Слон. - Нет, лучше, самой обыкновенной. Тогда от твоего маленького подарка эта девушка, хотя бы ненадолго станет самой счастливой. А, значит, и самой красивой. Так все и случилось. Видите, не все ромашки одинаковы.

Семья Когда погибла вся семья, он просто перестал быть. А семьи-то всего было - он да она. Он уцелел. Она. Угу. Ее не стало. И все. Все чувства, наверное, оставили его. Даже зуб , который болел около года, болеть перестал. Он этого не заметил. Друзья поддерживали его. Звонили. Навещали. Иногда с водкой. Когда хотели поддержать друга. Неофициально от жен. Поддерживали. И он жил. Да, он жил... Куда-то. Сначала долго шел. На каком-то месте. Потом долго шел. По друзьям,

по знакомым. Наложить руки желалось сначала. Но не смог. Не из-за страха. Потом свыкся. Женщина другая его обласкала. Он полюбил ее детей. Они родили еще одного мальчика. Он успокоился. Вроде. Но внутри было пусто. Пусто. Пусто. Он играл во дворе в домино и всегда выигрывал. Он занимался с детьми. Учил уроки, играл в футбол. А потом взял да умер. По собственной инициативе. Для всех неожиданно - такой спокойный. Однажды утром. Соседки судачили - с жиру сбесился. Он не слышал - он по-другому жил. И умер по-другому. Как им не дано.

Не плачь Она меня любит. Однозначно. И как меня не любить? Я же надежда и опора. Единственный, кстати, мужчина в семье. Вообще-то я - молчун. А она, напротив, такая болтушка. Но мне это нравится. Она разговаривать может часами. Я даже устаю все это слушать. Ой, Милочка, я купила сегодня такое сногсшибательное платье... И всего семьсот... Что ты, таких цен нет... Танечка, и что он?.. Сволочь он, как все они, ты сама знаешь... Мамочка, я в субботу приеду и вымою окна... Нет, не могу я в пятницу... Да, работаю... Ложь это. Не работает она в пятницу. Она на свиданье идет. Еще один появился. Я подслушал. Голос, вроде бы, положительный. Но у Владимир Степановича голос тоже положительный, а оказался нудным жмотом. Я его терпеть не мог. Грохотал чем-нибудь, когда они разговаривали, и, вообще, всячески мешал. Это я его отвадил, точно. А еще вчера ее бывший муж объявился. Опять требовал или денег или пол-квартиры. А где она деньги возьмет? Вот Андрюша у нас был, много денег давал. Но у него жена, двое детей. В общем, у нас с ним ничего серьезного не получилось. А жена у Андрюши - женщина невоспитанная: она такое кричала! И повторить стыдно. Опять у нее руки в мыльной пене! Ага! Нашего нового зовут, значит, Миша. Вроде, молодой. Стоп, это о чем они? Не понял. А, свидание отменяется. И, похоже, вообще, все отменяется. Не везет ей. Правда. Придется завтра окна мыть.

Эй, не надо плакать! У тебя же есть я! Милая, хорошая, не надо плакать! Ты самая лучшая! Нет, я правда не знаю, что можно сделать. И я не знаю почему. И если бы знал, то все равно, говорить не умею. Лично я бы для тебя все, что угодно сделал! Но что я могу! Я всего лишь телефон! Притом советский еще. И моя фамилия даже не Панасоник. Не плачь. Мы с тобой обязательно дозвонимся туда, где мы будем нужны и где нас будут любить и ждать. Не плачь!

Волна Вы когда-нибудь видели волну в чашке чая, если на него не дуть? Вы когда-нибудь видели волну в ведре с водой, если его не качать? Вы когда-нибудь видели волну в луже, если по ней не проехал самосвал.?

От-тожж...... Волна насильно - совсем не волна. Это колебание воды. Волна настоящая появляется от любви. От любви Ветра и Моря. От любви двух свобод. Двух независимостей. Двух стихий. Не от долженствования и обязанностей-обязательств появляется-рождается волна. От доброй воли и судьбы. Да будет благословен Девятый вал! Ибо он - чувствование на пределе. Пик взаимопонимания и взаимопроникновения. Ибо он - стихия и он- истина. Страсть воплощенная. Когда на море гладь - это видимость. Просто Ветер на работе. А Море его ждет. Как я тебя.

Время Время качало колыбель миров. Совеем молодых миров, и совсем древних. Столетия проносились вскачь, цивилизации возникали и пропадали, существа, населяющие планеты, менялись. Время все качало колыбель миров. Равномерно и размеренно. Иногда оно вспоминало себя совсем юной девушкой, не отягощенной заботами и долгом. Тогда... Это случилось тогда... Тогда Время полюбило Космос. Они были ровесниками и им было хорошо вместе. Они бросались друг в друга кометами, складывали узоры из звезд, играли в биллиард метеоритами, лепили планеты. Однажды Космос предложил Времени слепить из множества разных планет одну, очень большую, чтобы играть ею навроде мяча.

Дедушка Хаос, узнав про их замысел, очень ругался. Он говорил, что создание большой планеты влечет за собой много хлопот и что любви Космоса и Времени неминуемо наступит конец, как только задуманное ими будет сделано. Время было молодо, Космос - самоуверен, и в тайне от Хаоса они слепили-таки большую планету. Поиграть с ней не удалось. Еще не застыв, она разлетелась на множество кусочков. Хаос был в бешенстве. Космос - в растерянности. Только Время, выждав некий промежуток, собрала все части планеты воедино. И объявила их своими детьми. - Твое Время чокнулось, - говорил Космосу Хаос, - Что может возникнуть живое от мертвой породы? - Брось, - упрашивал Время Космос,- так прекрасно летать в безграничье и неопределенности. Спустя некоторый промежуток, Время заметило, что в отдельных осколках началось движение. - Я знала, что они живые! - воскликнуло Время, - А вы, - обратилось оно к Космосу и Хаосу, - вы просто боитесь нового. Вы просто боитесь, что они смогут забрать у вас часть власти, часть владений. Но владения ваши - бесконечность. А они, вы посмотрите, такие маленькие и беззащитные. Космос опешил. Хаос поджал губы: - Забирай своих выродков и балуйся с ними, если хочешь. Но никто из них не может знать , кто сотворил их. Иначе я низвергну тебя, и, пусть, лучше останусь в пустоте, чем с постоянной головной болью. -Пусть не знают, - согласилось Время. На том Хаос удалился. - Это наше творение, - сказало Время Космосу, - разве тебе не приятно видеть жизнь? - Может быть и приятно,- сказал Космос, - но я не готов к отцовству. Время положило миры в колыбель и принялось их качать. Миры росли. Каждый по разному и каждый по своему. Они не знали, кто их породил, и придумали себе богов. Когда они выросли, некоторые из них начали покорять космос ( Они не знали имени отца, поэтому считали слово “космос” нарицательным). Вначале Космос удивлялся. Потом - противился. Потом - впустил-таки свое детище. Дедушка Хаос чуть ему голову за это не оторвал. Миры крепли. Время все качало колыбель. Без ее воли возникали новые миры. И еще более новые. Она продолжала любить и их. Однажды Космос сказал: - Я не думаю, что мы совершили ошибку (Я ведь принимаю наших детей), но стоит подумать и о нас самих. Я давно не испытывал, как блаженна бесконечность в полете. Я давно смотрю на звезды не из-за их красоты, а из-за того, что на них то и дело садятся твои, тьфу, то есть наши, астронавты. Я давно не ходил на лыжах по Млечному пути, который мы с тобой соорудили как раз накануне всей этой истории... - Да, - сказало Время, я и само соскучилось по тебе и по нашим забавам, но... - Никаких “но”, - отрезал Космос, - оставь колыбель, - и идем отдыхать. Время его послушалось. Они смеялись до упада, катались на санях, соорудили из звезд нечто вроде огромной башни, устроили бои метеоритов. Когда Время уже собралось уходить, из небытия появился Хаос. Он был весел и пригласил всех отужинать. Время не хотело оставаться, но для примирения после стольких тысячелетий, ей подумалось, это стоило бы сделать. И Время осталось. Хаос спрашивал, как поживают новорожденные. Космос сетовал, что они уже начали ползать и забирают у него его владения. Впрочем, беседа была легкой. Время засобиралось. И Хаос и Космос пытались ее остановить. Тщетно. Время убежало. Когда Время вернулось, оно обнаружило, что многие из миров умерли. Время не знало, куда себя деть от горя. Оно корило себя, винило. Космос тоже сокрушался. Но больше всех сокрушался Хаос. О том, что не удалось удержать Время еще дольше и погубить тем самым все миры. - Я никогда не отойду от вас ни на минуту,- поклялось Время. - Я всегда буду с вами,- поклялся Космос, - я со Временем пущу вас в такие глубины, о которых вам и помыслить сложно. Время улыбнулось, покачивая колыбель.EndFragment тливой. А, значит, и самой красивой. Так все и случилось. Видите, не все ромашки одинаковы.

Все просто Их голоса перекатывались с одного мира на другой. Потому что они жили в разных мирах. Один Бог знает, кто проложил дорогу между этими мирами. А, может, это и был сам Бог. Она кричала ему через километры, сквозь провода, во снах, наяву про себя, она кричала ему:

“ я соскучилась!”. И она слышала, как он отвечает:”А я-то как?!” И она знала, так же, как он. Им не всегда удавалось увидеться. Но она была настолько хороша, что очень, очень часто оказывалась рядом. Они любили друг друга, как редко, когда любят. Они сами были счастливы и дарили счастье. Книга и настольная лампа.

Жены Однажды, следуя дорогами своих стремлений, трясясь в поезде, я встретила удивительную женщину. Впрочем, внешне она была ничем не удивительна. Светлые длинные волосы, скромная гладкая прическа, серые глаза. Но она была женой короля. Именно так она и представилась: “жена короля”. Поначалу я не стала вдаваться в подробности, какого короля, какого королевства. Жена и жена. Я тоже жена. Не короля, правда, но, какая, собственно, разница. К тому же, в постоянных переездах устав от болтливых соседей, разговор начинать как-то не хотелось. По радио шла литературная передача. Там говорили о нравственных ценностях, о верности, о платонической любви. Был вечер. Внезапно жена короля сказала: - А ведь я могла не выходить за него замуж. Я не ответила и только покачала головой, мол, согласна. - Но он же тогда не был королем, - сказала жена короля, беседуя больше с самою собою, нежели со мной. Я это понимала и промолчала. А она расплакалась. Горько. Мне стало ее жаль. - Что случилось? - спросила я, как спрашивает каждая женщина, увидев горе себе подобной. - Да ничего, - пыталась сдерживать слезы она, - Просто мне не с кем поделиться. Мне некому даже пожаловаться. Дети маленькие. Мама строгих нравов, к тому же думает, что у меня блестящая партия. Подруг нет. В том городе, в котором я живу, в том городе, в котором я мечтала жить, у меня нет подруг. У меня есть приятельницы, которые либо злорадствуют за спиной, либо советуют всякую мерзость. - И что советуют? - подхватив последнюю фразу, поинтересовалась я. - Ну, я не знаю, как вы к этому относитесь... Ну, разные извращения... Она смотрела на меня настороженно и с ожиданием. Что скажу, как отреагирую. Возмущусь ли. Я стала чугунной сковородкой - хоть яичницу жарь. Я молчала. В некотором смысле, я переваривала свою незримую ущербность в глазах жены короля. Меня хватило только на дурацкий вопрос: - И что, Вы пробовали? Жена короля категорически замотала головой. И перестала плакать, набравшись решимости. Потом вдруг сникла. - Я порядочная женщина, сказала она, - то ли ища подтверждения, то ли, не веря самой себе. - Что случилось? - еще раз повторила я, зная, что разговор на полночи. И она поведала мне историю о том, что Она была белокурой девушкой и любила такого же белокурого парня. Но была слишком умна по размерам той деревни, где родилась. И подалась в город. Чтобы поступить институт на самый умный факультет. Она думала, что вернется. Вернется к тому самому парню, который души в ней не чаял. Но все получилось по-другому.

Сначала, в большом городе она оказалась не такой уж умной, или не такой уж удачливой. Потом вышла замуж. И стала другой. Другой для всех вокруг. Сама для себя она оставалось той же. Только белокурый парень отдвинулся куда-то в иллюзорный мир. Или она сама оказалась в иллюзорном мире. Она рожала детей и вела себя так, как надлежит вести себя жене. Потом ее муж вдруг стал королем. Она радовалась. Она считала это удачей. Она не понимала, что это труд. Она всю жизнь думала, что мужу нужно давать постель и ужин. Стол нужно накрывать в столовой, постель должна быть крахмальной, - так учила ее мама. Так она и делала. - Я же правильно жила, - сказала она и опять расплакалась, - а он ... А он, как стал королем, да, собственно и до этого, обращал внимание на разных особ противоположного пола. А последнее время – и того хуже. У него появилась женщина. Постоянная. Жена короля это чувствовала. Но. Ее мама учила, не рушить семью. Она и не рушила. Иногда, когда уже совсем явно, она намекала, спрашивала. Но муж, король, отнекивался. Мол, де - бредни. Или интриги. Она верила. Или заставляла себя верить. Может быть, потому, что так легче. Потом, наобщавшись с дамами из своего круга, она начала думать, что так и должно быть. Измена с проституткой - не измена, потому, что ей платят деньги. Ей платят деньги за ту мерзость, которую не делает жена. Но что делать с той, постоянной, официальной? Она была настолько искренней, что я подумала, что я – просто дрянь. Или что-нибудь в этом роде. Поезд – уникальное средство передвижения. Вытряхивает душу наизнанку. Но пообщавщись с Женой короля, на первой же станции я сдала душу в багаж. Чтобы всем было спокойнее. Мы доехали до и распрощались. Она отправилась во дворец, а я к мужчине, которого люблю. Спустя несколько лет судьба снова свела нас. Жена короля была счастлива. Просто изнутри светилась. Она рассказала мне, что вернулась в свой родной город. Что она уже не жена короля, а просто нормальная женщина. Что дети растут и здоровы. Что теперь она замужем за тем самым, белокурым… Я обрадовалась за нее и чуть не расплакалась. Чего-то хорошего наговорила и прыгнула в машину. Можно было бы и дольше поболтать. Но во-первых, весь день по минутам уже расписан был. А во-вторых… Жене короля, знаете ли, прилюдно реветь как-то ни к лицу.

Равновесие Добро сидело на краю мира. И болтало ногами .Потом пришло Зло. Зло пришло ни с севера, ни с юга, ни с запада, ни с востока. Это было настоящее Зло. Оно пришло целиком, со всех сторон одновременно. Наверное, кто-то добрый его послал. Добро в ту пору было маленьким и шаловливым. Оно увидело Зло и наивно спросило: ”Ты кто?” Зло не ответило. Оно приблизилось тучей величиною с небо. Вдруг Добро усмехнулось совсем не детской улыбкой и сказало кому-то невидимым: - Не кричите “измена”. Зло не измена. Оно - противоположность, и добавило, обратившись ко Злу, - Ты умрешь, когда убьешь меня.

Зло не задавало вопросов. Оно просто отступило на другую сторону мира С тех пор, перепрыгивая с края на край, я иду по невидимой дороге судьбы.

#писатель #литература #катякотикова #катякотикова #котикова